Въ Священномъ Писаніи Новаго Завѣта содержатся два  текста, которые послужили основанію св. таинства Соборованія. Св. ап. Іаковъ въ своемъ посланіи даетъ прямое указаніе христіанамъ прпбѣгать въ случаѣ болѣзни къ помощи Божіей, и по стилю своему весь этотъ текстъ преподается какъ заповѣдь, которую и приняла Церковь Христова. "Боленъ ли кто изъ васъ, пусть призоветъ пресвитеровъ церкви, и пусть помолятся надь нимъ, помазавши его елеемъ во имя Господне. И молитва вѣры исцѣлитъ болящаго, и возставитъ его Господь; и если онъ сдѣлалъ грѣхи, простятся ему" (Іак. V, 14-15).

Самъ св. ап. Іаковъ именуется братомъ Господнимъ, потому что онъ былъ сыномъ праведнаго старца Іосифа Обручника отъ его брака съ Саломіей, которая умерла, оставивъ ему четырехъ сыновей: Іакова, Іосію, Симона и Іуду и трехъ дочерей: Есфнрь, Фамарь и Саломи. По этому поводу евангелистъ Матфей, говоря о недоумѣніи евреевъ, которые поражалнсь премудростыо Христа Спасителя, приводитъ ихъ слова: "Не плотника ли Онъ сынъ, не Его ли Мать называетсл Марія, и братья Его: Іаковъ и Іосія, Симонъ и Іуда" (Мат. XIII, 55). На одной древней византійской мозаикѣ "бѣгство во Египетъ" изображенъ праведный Іосифъ, ведущій ослика, на которомъ сидитъ Матерь Божія съ Предвѣчнымъ Младенцемъ, а за осликомъ шествуеть сынъ Іосифа — Іаковъ.

По сошествіи Св. Духа ап. Іаковъ остался во святомъ градѣ и отъ всѣхъ апостоловъ былъ избранъ первымъ епископомъ Іерусалимской Церкви. Какъ епископу Іерусалима, въ которомъ совершились спасительныя Страсти, крестная смерть и Воскресеніе Господа нашего Іисуса Христа, Священныя Событія, наполняющія всѣ наши богослуженія, апостолу Іакову подобало составить и первую божественную Литургію, на основаніи которой сложились литургіи св. Василія Великаго и св. Іоанна Златоустаго. На это первенствующее значеніе ап. Іакова, какъ автора чина общаго и частнаго богослуженія, и указываетъ намъ Церковь, когда въ кондакѣ св. ап. Іакову въ день его празднованія 24-го октября воспѣваетъ: "Отчее Едннородное Слово, пришедшее въ послѣднія дни, Іакове божеетвенне, перваго тя показа Іерусалимляномъ пастыря и учителя, и вѣрнаго строителя таинствъ духовныхъ: тѣмже тя вси чтимъ, апостоле".

Второй текстъ Священнаго Писанія, свидѣтельствующій о существованіи таинства соборованія во врѣмена апостольскія, мы встрѣчаемъ у евангелиста Марка. который, описывая первую проповѣдь апостоловъ и ихъ дѣянія, говоритъ: Они пошли и проповѣдовали покаяніе, изгоняли бѣсовъ, и многихъ больныхъ мазали масломъ, и исцѣляли" (Маркъ VI, 12-13).

Въ, апостольскій вѣкь и ихъ непосредственныхъ учениковъ божественная литургія являлась сердцемъ всей богослужебной и духовной жизни первыхъ христіанъ. Совершая литургію, христіане обращались ко Господу со всѣми своими нуждами, скорбями и радостями, то прося Бога благословенія на брачную жизнь, то молясь о упокоеніи своихъ сродниковъ и друзей, или о ниспосланіи или прекращеніи дождя, о исцѣленіи недужныхъ или душевно больныхъ, одрежимыхъ.  

Прочія богослуженія, какъ вечерня, утреня,  часы были какъ бы приготовленіемъ къ лигургіи, въ широкомъ смыслѣ даже ея началомъ. Въ весь суточный богослужбрный кругь первые христіане вставляли молитвы данной своей духовной нужды. Тогда еще не было тербъ въ нашемъ современномъ смыслѣ этого слова. Не было также еще и нашего школьнаго понятія о семи таинствахъ и о двунадесятыхъ праздникахъ. Христіане глубоко вѣрили, что сама Церковь есть самое великое таинство, и потому все что ни творила Церковь почитали таинствомъ.  Мы утратили это первохристіанское богослужебное міроощущеніе, хотя и сейчасъ глубоко сознаемъ, что, напримѣръ  полное освященіе храма Божія, великое освященіе воды, чины малой и великой схимы, всѣ чины погребенія являются по существу своему великими таинствами Церкви Христовой. Намъ порой, можетъ быть, не хватаетъ духовнаго діапазона, чтобы понять и по понятію этому почувствовать, что число семь есть таинственное число безпредѣльности.  Итакъ, всѣ наши такъ называемые частныя богослуженія-требы были постепенно выдѣлены из утрени или литургіи, какъ двухъ самыхъ главныхъ богослуженій, и превращены въ самостоятельные службы. Можно и теперь найти во всѣхъ молебныхъ пѣніяхъ и въ другихъ отдѣльныхъ требныхъ службахъ остатки контура то утрени, то литургіи въ зависимости оттого, изъ какого богослуженія была взята данная треба. Вся служба вѣнчанія, напримѣръ, несетъ въ себѣ настолько полный образъ божественной литургіи, что въ семъ богослуженіи не хватаетъ, казалось бы, только евхаристическаго канона. Напротивь — всѣ молебны по схемѣ своей были скорѣе всего взяты изъ утрени. Этоть процессъ выдѣленія и затѣмъ развитія чина частныхъ богослуженій завершился приблизительно полностыо къ концу VIII вѣка.

Такая схема развитія частныхъ богослуженій видна во всѣхъ этихъ службахъ, кромѣ чина таинства соборованія, которое является исключеніемъ, ибо стоитъ особнякомъ, труднѣе всего поддается изслѣдованію и которое достигло своего полнаго развитія гораздо позднѣе и совершенно самостоятельно въ исторіи богослуженія.
Протестантскіе критики вмѣстѣ съ Пуллеромъ утверждаютъ даже, что это таинство было введено въ

Церковь только въ XII вѣкѣ, что до этого оно вообще не существовало. Такое ошибочное мнѣніе можно отнести невѣрію протестантекой школы въ святое Преданіе. Кропотливые изслѣдователи, они дѣйствительно встрѣтили чинъ Соборованія впервые въ XII вѣкѣ и, не находя въ писменныхъ памятникахъ явной связи съ предыдущими вѣками, сдѣлали поспѣшный выводъ, что въ XII вѣкѣ соборованіе и появилось, какъ совершенное новшество въ Церкви.

Мы, конечно, вѣримъ и знаемъ по свидѣтельству свв. Отцовъ, что св. Таинство Елеосвященія, или Соборованія потенціально всегда существовало въ Церкви Христовой, но въ началѣ оно выражалось въ самой простой и краткой формѣ. Помазаніе св. елеемъ ради исцѣленія отъ болѣзней, для прощенія грѣховъ и передъ смертыо, часто упоминаемое св. Отцами Восточной и Западной Церкви, и было его первичнымъ видомъ.

Св. Ипполитъ (200-201 г.) въ своемъ толкованіи прор. Даніила, обращаясь не къ готовящимся ко св. Крещенію, но къ согрѣшившимъ уже послѣ Крещенія, предлагаетъ имъ употреблять елей «дабы представить Богу непорочное тѣло и чтобы вы возжгли свои свѣтильники въ ожиданіи Жениха».
Св. Ириней (140 г.) указываетъ на употребленіе св. елея на вѣрныхъ, готовыхъ перейти въ жизнь вѣчную, когда на ихъ головы возливали елей смѣшанный съ водой, дабы души ихъ не были захвачены или задержаны княземъ міра сего.

Оригенъ (186-254 гг.), перечисляя шесть способовъ возстанія отъ грѣха, упоминаетъ мученичество, милостыню, всепрощеніе, ревность о Богѣ, любовь къ Богу, которое должно заканчиваться по слову ап. Іакова: "Боленъ ли кто изъ васъ, пусть призоветъ пресвитеровъ церкви, и пусть помолятся надъ нимъ, помазавши его елеемь во имя Господне" (Іак. V, 14).

Св. Афраатъ (338 г.) епископъ и настоятель монастыря Маръ Маттея, который еще до преп. Іоанна Дамаскина изложилъ первое систематическое ученіе о православной вѣрѣ, упоминая о всѣхъ таинствахъ, кромѣ брака, пишетъ: "Св. елей образъ таинства жизни, творитъ христіанъ, священниковъ, помазуетъ царей, пророковъ, просвѣщаетъ мракъ, помазуетъ болящихъ, возставляетъ кающихся".
Въ Лавсаикѣ приведены нѣсколько случаевъ помазанія елеемъ Антоніемъ Великимъ, двумя Макаріями и преп. Исидоромъ, которые всѣ были въ іерейскомъ санѣ.

Св. Серапіонъ, еп. Тмуитскій (282-306) другь св. Афанасія Великаго, оставнлъ намъ молитву надъ елеемъ, въ которой говорится: "Молимтися Боже нашъ, Источниче всякія силы и власти, Спасителю всѣхъ человѣковъ, Отче Господа и Спаса нашего Іисуса Христа, призри на молитву нашу и ниспосли съ высоты небесной благодать Единороднаго Сына Твоего Господа и Спаса нашего Іисуса Христа на елей сей, дабы всѣ помазующіеся отъ него и всѣ здѣ нынѣ предстоящіе избавлени были отъ всякія болѣзни, демона лукаваго и отъ всякаго нечистаго духа".

Конечно, несмотря на всѣ вышеприведенные примѣры употребленія св. елея въ Церкви, всѣхъ лнтургистовъ всегда поражало молчаніе объ этомъ таинствѣ, какъ богослужебномъ чинѣ въ теченіе первыхъ девяти вѣковъ. Однако если бросить бѣглый взглядъ на всю исторію развитія богослуженія, то такое недоумѣніе можетъ частично разсѣяться. Во-первыхъ, само по себѣ это таинство не является исключительно необходимымъ и наиважнѣйшиыъ въ дѣлѣ нашего спасенія, какъ крещеніе, исповѣдь и Евхаристія. Въ первые вѣка гоненій не соборовали мучениковъ, которые не могли принять отъ Церкви даже святаго Крещенія и часто крестились только въ своей крови. Не совершали сего таинства надъ томящішися въ темницахъ, надъ сосланными въ рудники и галеры. Церковь шла на крайнія уступки и, чтобы причастить умирающаго, поручала діаконамъ и порой даже мірянамъ тайно нести святые Дары. Браки сплошь и рядомъ были смѣшанные, и далеко не безопасно было призывать священнослужителей на домъ. Все это говоритъ за то, что чинъ Соборованія началъ развиваться постепенно и достигъ своей полноты только тогда, когда Церковь, пройдя черезъ кровавыя гоненія, смуты отъ безконечныхъ терзавшихъ Ее ересей, получила не только право на существованіе, но, побѣдивъ язычество, заставила думать весь міръ по-христіански и создала во всей вселенной христіанское міросозерцаніе. Таинство Елеосвященія такимъ образомъ есть таинство мирной, степенной, дышащей полной грудью жизни церковной.

IV золотой вѣкъ христіанства, украшенный величайшими свѣтильниками и учителями Церкви, былъ однако помраченъ недугомъ своего времени, на который неоднократно жаловался свят. Іоаннъ Златоустъ. Духовенство въ своей массѣ было грубо, невѣжественно и еле-еле справлялось съ божественной литургіей, что можетъ быть и вынудило великаго Святителя сказать эту горькую фразу "не мню, что много священнослужителей спасется".

Наконецъ, до V вѣка на Востокѣ и до VII на Западѣ не было ни одного толкованія на посланіе св. ап. Іакова. А самое древнее толкованіе на Евангеліе отъ Марка на греческомъ языкѣ, въ которомъ есть прямое указаніе на примѣненіе св. елея, какъ духовнаго цѣлебнаго средства, принадлежитъ Виктору Антіохійскому середины V вѣка.

Въ такомъ отсутствіи писменныхъ памятниковъ мы усматриваемъ дѣйствіе нарочитой воли Божіей. Если наша Церковь зиждится на двухъ столпахъ: на Спященномъ Писанін и на Сятомъ Преданіи, а послѣднее мы понимаемъ въ его этимологическом смыслѣ, какь передаваніе отъ поколѣнія въ поколѣніе, то не есть ли это дѣло Промысла Божія все православное богослуженіе оставить намъ, какъ второй столпъ Церкви, какъ Преданіе въ самомъ чистомъ его видѣ. И даже появленіе позднѣйшихъ толкователей божественной Литургіи — Николая Кавасиласа (1320) и Симеона Солунскаго (1410 -1429) нисколько не противорѣчатъ этой мысли, потому что они оставили прекрасныя толкованія на богослуженія, которыя совершались въ ихъ времени, богослуженія уже полностыо сложившіеся, но и они исторически не связалн ихъ съ предидущими вѣками.

Хотя и неизмѣримо болѣе духоносно и возвышено, но они совершили фактически то же, что и Никольскій, Булгаковь и Гоголь въ наши дни. Не провиденціально ли и греческій умъ былъ занятъ только ювелирнымъ оттачиваніемъ богословскихъ глубннъ. Когда читаешь преп. Феодора Студита, который преподаетъ своимъ монахамь поученія почти на каждый день, то поражаетъ полное отсутствіе у этого святаго хотя бы самаго скуднаго упоминанія о богослуженіи, о чинѣ. Нашъ русскій святой преподобный или святитель непремѣнно указалъ бы хоть разъ на обрядъ, на то, что происходитъ въ храмѣ и сдѣлалъ бы изъ этого поученіе. Два разныхъ дара Божіихъ. Господь знаетъ что и когда нужно Его Церкви.

Изъ свѣтской литературы Византійской имперіи мы тоже очень мало что можемъ почерпнуть. Императоръ Константинъ Порфирородный, который оставилъ свою книгу объ обрядахъ и церемоніяхъ въ Византійской имперіи, драгоцѣнный историческій памятникъ, не даетъ почти никакихъ свѣдѣній о богослужебномъ чинѣ. Описывая крещеніе, бракосочетаніе или коронацію, онъ ограничивается, интересуется только чиномъ со стороны двора и придворныхъ. Когда же день за днемъ онъ проводитъ намъ всю жизнь императора въ Страстную Седмицу, то Великій Четвертокъ, когда былъ чинъ Соборованія для всѣхъ вѣрныхъ, по свидѣтельству западныхъ писателей Льва Аллація и Петра Аркадія, онъ просто пропускаетъ, только потому, что въ этотъ день императоръ всегда посѣщалъ больницы, раздавая милостыню нищимъ и больнымъ.

Изъ Византіи Таинство Соборованія перешло къ намъ въ русскую Церковь уже почти въ такомъ видѣ, какъ оно совершается въ наши дни. Совершенно до сихъ поръ было невозможно опредѣлить, когда точно оно у насъ появилось, какъ тоже неизвѣстно, когда въ Москвѣ былъ установленъ чинъ Мироваренія. Но не подлежитъ сомнѣнію, что въ древней Руси наше духовенство деревень и малыхъ городовъ страдало невѣжествомъ, а порой и просто было малограммотнымъ, почему Таинство Соборованія могло быть только совершаемо при большихъ и главныхъ кафедральныхъ соборахъ въ Кіевѣ, Москвѣ и Новгородѣ. Со времени же повышенія образованности и почти одновременно съ наукой къ намъ пришли нежданные гости: протестантскій раціонализмъ п западная схоластика, наложившіе свою тяжелую печать на всю нашу богословскую школу, печать отъ которой и до сего дня мы не можемъ полностью освободнться. Отъ такого влянія таинство Соборованія стали понимать, если не полностью по западному ученію, какъ предсмертное "послѣднее помазаніе", то во всякомъ случаѣ, какъ таинство, преподаваемое при тяжкихъ заболѣваніяхъ, а тотъ древній обычай преподавать его разъ въ годъ въ Вел. Четвертокъ или въ Вел. Субботу всѣмъ христанамъ стали или совсѣмъ отрицать, какъ никогда не существовавшій, или разрѣшать его разъ въ годъ и только при кафедральныхъ соборахъ и непремѣнно совершаемое самими архіереями, чѣмъ какъ бы напоминали всѣмъ священникамъ, что они еще не достаточно образованны чтобы его совершать, какъ это было въ древней Руси. 
Отъ такой запутанности понятій мы до сихъ поръ еще неправильно относимся къ Таинству Соборованія, чуждаемся и боимся его. И такія мнѣнія о немъ раздѣляютъ не только рядовые вѣрующіе люди, но часто люди богословски образованные и даже священнослужители. Сначала укажемъ на заблужденія по отношенію сего Таинства среди нашего простого народа.

Тутъ мы встрѣтимъ самыя невѣроятныя вѣрованія и суевѣрія. Говорятъ, напримѣръ, что его нельзя принимать, потому что послѣ него нельзя больше грѣшить. Но этого требуетъ каждое таинство Прав. Церкви. Однако немощь человѣческая и страшное непостоянство нашего сердца насъ постоянно паки и паки ввергаютъ въ грѣхи, отъ чего Господь и заповѣдывалъ намъ прощать кающимся и до "седмижды семидесяти кратъ" , т. е. другими словами безконечное число разъ, пока есть въ ноздряхъ нашихъ дыханіе, а въ душѣ покаяніе. Другія заблужденія, почти что комическія, гласятъ, что послѣ сего таинства нельзя больше ходить босыми ногами, нельзя больше никогда купаться, раздѣваться, нельзя веселиться, нельзя раздѣлять супружескаго ложа и т. д. Во всѣхъ этихъ народныхъ мнѣніяхъ проглядываетъ мысль, что это Таинство является нѣкой схимой для мірянъ, отрѣченіемъ отъ всего мірскаго, что совершенно противорѣчитъ ученію Церкви о Соборованіи.

Можно найти только у одного западнаго богослова нѣкоего Симеона XII вѣка, который для западной школы того времени далъ обширное описаніе и толкованіе всѣхъ богослуженій, довольно странное мнѣніе, не принятое совсѣмъ и впослѣдствіи Римо-католической Церковью. По мысли этого богослова всѣ члены нашего тѣла отъ момента помазанія ихъ св. елеемъ посвящены Богу и потому послѣ Соборованія нельзя болше раздѣлять сужружескаго ложа. Такимъ образомъ для принятія сего таинства необходимо согласіе одного изъ супруговъ. Это мнѣніе даже на Западѣ является еретическимъ, и совершенно непостижимо, какъ оно вмѣстѣ со схоластикой могло проникнуть въ нашъ простой народъ, если не предположить, что и схоластика есть нѣкая общая всему человѣчеству грѣховная склонность.
Но не будемъ задерживаться на заблужденіяхъ нашего простого народа, который легко поддается исправленію. Гораздо серьезнее обстоитъ дѣло у насъ съ заблужденіями образованнаго общества, потому что тутъ каждое такое кривое мнѣніе обдумывается, воспринимается уже какъ свое  лнчное, кровное, съ которымъ до боли трудно разстаться. Разсмотримъ болѣе подробно этотъ вопросъ. Всѣ наши богослуженія своимъ чиномъ относятся къ двумъ естественнымъ силамъ нашей души: къ силѣ умственной и къ силѣ, выражаясь святоотеческимъ языкомъ, вожделѣвательной или силѣ чувства. Если мы правильно вѣримъ въ Бога, мы правильно думаемъ и правильно все ощущаемъ, и это не только въ духовномъ мірѣ. но во всѣхъ явленіяхъ нашей многогранной жизни.
Очищенныя правой вѣрой нашъ умъ и наше сердце становятся способными взирать на весь міръ яснымъ окомъ, ибо истина освобождаетъ насъ не только отъ плѣна нашихъ страстей, но и отъ всякой ложной мысли и пониманія.

Подпавъ подъ вліяніе западныхъ богословскихъ школъ, мы невольно восприняли и ихъ образъ мышленія и ихъ эмоціональное ощущеніе. На Западѣ вѣками разсматривали соборованіе какъ "послѣднее помазаніе", которое одно время откровенно называлось "таинствомъ смерти", а въ средніе вѣка принимавшихъ его лишали даже всякаго права дѣлать какія бы то ни было завѣщанія, какъ людей уже умершіхъ. Такое отношеніе къ этому таинству наложило на него печать страха и ужаса, что отчасти перешло и къ намъ, и до сего дня прочно держится въ нашемъ обществѣ. Мы боремся съ такимъ кривотолкомъ, но боремся съ негоднымъ оружіемъ, потому что, хотя и полностью на словахъ отріцаемъ мысль "послѣдняго помазанія", но фактически возвращаемся къ ней же, когда учимъ, что никогда и ни при какихъ условіяхъ его нельзя преподавать не больнымъ. Подъ больными мы все-таки подразумѣваемъ тяжело больныхъ, а тутъ ужъ только одинъ шагь для нашего подсознанія, которое, продолжая мысль, упирается снова въ предсмертное таинство. И не выйти намъ изъ этого духовнаго тупика безъ рѣшительныхъ сильныхъ мѣръ. Мы должны, во-первыхъ, вернуться къ святоотеческой мысли о Соборованіи, какъ таинствѣ исцѣленія въ покаяніи въ грѣхахъ своихъ, источниковъ всѣхъ болѣзней тѣлесныхъ и душевныхъ. Чтобы эта мысль удержалась въ жизни Церкви и въ богословской школѣ, которой болѣе свойственно подпадать подъ вліяніе временныхъ теченій, необходимо вернуться къ древней практикѣ соборованія всѣхъ на Страстной Седміцѣ въ Великій Четвертокъ или въ Великую Субботу, практикѣ, освященной древнимъ Преданіемъ. Этимъ мы снимемъ съ этого таинства покровъ страха и приблизимъ его духовно къ нашимъ пасомымъ, какъ сильное возрождающее къ праведной жизни и Богомъ благословенное средство.

Пусть монастыри, истинные хранители чистоты вѣры послужать намь здѣсь вѣрнымъ указаніемь правильнаго пути. На Афонѣ въ Великій Четвертокъ до сихъ поръ совершается разъ въ годъ это таинство надъ всѣмн насельниками обители. Оттуда оно перешло кь намъ въ Оптину. Оно же совершалось надъ всѣми желающіми въ эти дни въ Св. Софіи Новгорода и въ Успенскомъ Соборѣ въ Москвѣ. Вотъ что пишетъ по этому поводу изслѣдователь древнихъ церковныхъ обрядовъ И. Снѣгиревъ: "Для чтителей священныхъ обрядовь православной Церкви замѣтимъ, что въ который годъ не бываетъ мироваренія (въ Москвѣ) совершаетея въ Успенскомъ Соборѣ умовеніе ногь; но ежегодно этотъ великій день тамъ ознаменовывался послѣ утрени совершеніемъ таинства елеосвященія или Соборованія. При этомъ торжественномъ и умилительномъ священнодѣйствіи, по прочтеніи діаконами семи Апостоловъ, а архіереемъ семи Евангелій, череднымъ архимандритомъ, протопресвитеромъ и пресвитерами, архіерей помазываеть самого себя и сослужащихъ освященнымъ елеемъ, соединеннымъ съ краснымъ виномъ, а пресвитеры предстоящихъ".

Преосвященный Иннокентій архіеп. Херсонскій во время осады Одессы совершилъ соборованіе надъ всѣми осажденными, и, замѣчаетъ лѣтописецъ, никто изъ принявшихъ его не пострадалъ. Нашъ великій святитель Божій Димитрій Ростовскій утверждаеть что, "въ Великій Четвертокъ могуть принімать его и здоровые, потому что въ этотъ великій и святой день на вечери Христосъ уставилъ новый завѣтъ тѣла и крови Своей; посему и можно пріобщиться этой тайнѣ и здоровому человѣку, невѣдущему ни дня ни часа своей кончины".

Благочестивый греческій народъ во дни Страстной Седмицы ежегодно, а имено въ Великую Среду, прибѣгаетъ къ сему таинству, какъ къ высшему врачеству всѣхъ болѣзней душевныхъ и телѣсныхъ, немощей и грѣховъ. Въ самомъ чинѣ Соборованія мы во всѣхъ семи молитвахъ просимъ Бога простить намъ согрѣшенія наши и исцѣлить, а заканчивается весь чинъ образомъ всенароднаго покаянія, когда прося прощенія дѣлаютъ всѣмъ и другь другу земной поклонъ.
Намъ должно было бы стыдно держаться еще средневѣковыхъ понятій о семъ таинствѣ, когда и Католическая Церковь въ своемъ пастырскомъ богословіи называетъ это таинство не "послѣднимъ помазаніемъ", а "таинствомъ недужныхъ" и стремится освободиться и освободить своихъ вѣрующихъ отъ ига мысли о предсмертномъ обрядѣ. У насъ же подъ вліяніемъ старой школы схоластовъ есть священники, которые могутъ сознаться, что за всю свою долгую пастырскую дѣятельность они ни разу въ жнзни не совершили ни одного соборованія.

Чтобы закончить этотъ краткій обзоръ мы хотимъ еще привести нѣкоторыя размышленія актуальнаго характера.

Въ наше время до крайности развитой техники все способствуетъ къ интенсивности и напряженности грѣха. Мы больше видимъ, слышимъ, ощущаемъ за одну недѣлю, чѣмъ наши прадѣды за пять лѣть. Во одно мгновеніе по эфиру мы пріобщаемся къ событіямъ всего земного шара; въ скоромъ почти что молніеносномъ нашемъ передвиженіи мы воспринимаемъ массу впечатлѣній, а теперь мы и видимъ черезъ телевидѣніе почти все, что творится на нашей уже дѣлающейся скучной землѣ. Отъ такого нагроможденія чувствъ, мыслей и просто ощущеній наша душа изнемогаетъ. Въ таинствѣ исповѣди намъ и на мысль не приходитъ каяться въ закоренѣлыхъ, кажущихся намъ невинныхъ привычкахъ, мы не каемся въ безчисленныхъ и неосознанныхъ нашихъ психическихъ комплексахъ; мы не каемся въ невольныхъ грѣхахъ, въ безчисленныхъ суевѣріяхъ, которыя намъ приносятъ безчисленныя бѣды, ибо суевѣріе есть нѣкое самопроклятіе; мы не каемся вь забытыхъ грѣхахъ, которые однако лежатъ тяжелымъ бременемъ на нашихъ душахъ.

Вѣра вѣдь есть сила нейтральная, приносящая намъ блага, когда мы вѣримъ въ Бога, но горе, болѣзни и бѣды, когда мы вѣримъ въ суетныя (суевѣріе) вещи: въ число 13, въ черную кошку и въ прочія басни. По вѣрѣ нашей мы и воспріемлемъ. Мы часто живемъ въ атмосферѣ полной лжи, поддѣлываясь и поддѣлывая всю свою жизнь подъ хорошее о себѣ мнѣніе, которое ошибочно сложили о насъ люди. Мы играемъ вь жизни, какъ хорошіе актеры, совсѣмъ не думая о ложности и грѣховности такого состоянія. Со всѣхъ сторонъ насъ соблазняютъ "итти вь страну далече", и эти соблазны принимаютъ иногда невѣроятныя, замысловатыя формы, и мы, по грубости своего сердца и невниманію, попадаемъ въ капканы врага рода человѣческаго. Предъ такимъ сильнымъ натискомъ нашихъ страстей, нашего внутренняго и внѣшняго врага нужны сильныя средства, и какъ желательно было бы воскресить въ нашей Церкви повсемѣстно этотъ древній обычай разъ въ годъ по милости Божіей омывать всю эту тину грѣховъ, разрывать эту тонкую паутину діавола и дѣлать это именно во святые дни Страстной Седмицы, когда очищенные постомъ и усиленной молитвой, мы приближаемся къ праздніку праздниковъ, къ самой цѣли всего домостроительства Божія, къ нашему воскресенію духовному вместѣ со Христомъ въ той степени и сь той силой, съ которыми мы очистимъ себя отъ всякой скверны плоти и духа.

Митрополитъ Виталій

Монреаль, 1986 г.